Журналист – про сутки в барановичской конюшне царских времен: «Без матрасов, белья, горячей воды, мыла»

Дмитрий Руто рассказал, как отбывал 15-дневный арест.

Коллега после освобождения

Об этом минский журналист, автор Трибуны, рассказал после освобождения. Его издание подкрепляет слова Дмитрия Руто историческими фактами.

«Единственное, двери металлические и с глазком, расположение шконок немного другое, ну и картинок в туалете не было. В остальном – все именно так, а местами даже хуже. На проверке, размещая руки на стене в коридоре, на пол летела штукатурка. Из развлечений в камере – обдирание штукатурки. Добрались даже до кирпичей», – Дмитрий говорит, что удалось найти фото если не самого помещения, то очень похожие кадры на печальную действительность:

Оказывается, что слова про конюшню – это не фигуральные слова, а в буквальном смысле правда. Барановичское СИЗО № 6 находится на территории царских конюшен, которые были построены в 1903-м году – одноэтажный корпус из белого кирпича со стенами метровой толщины и небольшими окошками, расположенными высоко над землей. Конюшня теперь называется «Режимный корпус №3».

Предположительно, в 1930-х администрация города переоборудовала здание в тюрьму, которую использовали по назначению до 1939-го уже НКВД. А в период нацистской оккупации здесь содержались советские военнопленные. После войны в корпусах бывших конюшен размещалась пересыльная тюрьма – промежуточный этап перед отправкой в места лишения свободы. В 1970 году пересыльной тюрьме был присвоен статус следственного изолятора, который сегодня известен как СИЗО № 6.

***

«Сон. На Окрестина мы изнывали от жары, а в Барановичах не могли заснуть из-за холодов, постоянной сырости. Даже я, приехав в этот ад здоровым, уехал с температурой, кашлем и насморком. И повсюду в камерах – плесень, вонь из туалета и холодная вода из-под крана с запахом канализации. Ну а солнце – очень редкий гость, так как окна были надёжно забиты щитами», – пишет журналист о невыносимости здешних условий.

«И не забываем о моральном давлении, запретах даже дремать днём, лежать на нарах, постоянных двухразовых побудках по ночам, тщательных обысках по четыре раза за день (хотя что мы могли спрятать, когда каждые 10 минут смотрят в глазок, а камера в углу бдит 24/7), отсутствии каких-либо новостей, прогулок и душа» – а это уже чисто человеческое отношение, которое нельзя списать на старое помещение, недостаточное финансирование и тд».

«Единственное спасение – постоянное общение с сокамерниками, споры, истории, советы и мечты. То, что в условиях тотальной изоляции и нечеловеческих условиях помогало выживать».